РОЙ КИН - АВТОБИОГРАФИЯ. ЧАСТЬ 1
Тереза сказала мне по телефону, что я стал «опозоренной звездой чемпионата мира Роем Кином». Я был изгнан с мирового первенства домой. Я стоял в аэропорту корейского города Сайпан. Журналисты и фотографы роились вокруг меня. Я молчал. Я был спокоен. Нет никакого позора в том, что говоришь правду. Это было трудно — видимо, поэтому, я думаю, люди и держали язык за зубами. Я долгое время держал язык за зубами. Ну, сравнительно долго, конечно.
Я знал, что в Лондоне меня уже дожидаются журналисты. Это будет завтра. С одной стороны, я был спокоен, но с другой, я весь горел. Я готовился к этому чемпионату мира. Во всех матчах отборочной кампании я из кожи вон лез, чтобы попасть в финальную часть. Теперь, когда мне почти тридцать один, я знал, что это, по-видимому, будет моя последняя попытка на мировом первенстве. Я знал, что уровень организации в ирландской сборной был далек от идеала, все это знали. Но даже по ирландским понятиям в то, что произошло в последнюю неделю, было трудно поверить. Под маской спокойствия в моем сердце клокотали ярость и боль.
Я был разозлен непрофессионализмом, царящим в лагере сборной Ирландии, отсутствием амбициозности, отбыванием номера и отношением к турниру, попадание на который должно быть целью каждого футболиста. Мы — ирландцы и делаем все по-своему. В этом наш гонор. Мир любит нас, говорили мы себе. Но не были ли мы похожи на артистов кабаре, приглашенных на вечеринку? Когда матчи становились по-настоящму серьезными, мы, как правило, уходили в сторону. Уезжали домой, чтобы справить еще одну вечеринку после одной победы, которой мы обычно добивались, и смотреть окончание чемпионата по телевизору. Отлично. Но для этого ли мы отдавали все силы в отборочной группе, выбивали из турнира сборную Голландии, завершали кампанию без единого поражения вслед за сборной Португалии? Нет, это не для меня. Я был игроком «Манчестер Юнайтед». Мы праздновали лишь победы.
Мне было больно. За Терезу, за мою семью в Корке. Я потратил
30000 евро, подарив моим родным братьям Денису, Джонсону и Пэту вместе с двоюродным братом Джоном Линчем мечту — поездку на чемпионат мира. Теперь они туда не поедут. Я все им испортил. Как и моим маме и папе. Я позвонил им. Они засели дома, не отрываясь от экрана, смотря Sky Television, слушая радио, читая газеты об их опозоренном сыне. Я мог с этим справиться. Для них же это было пыткой.
Наконец-то я в самолете. Спасибо «Манчестер Юнайтед»! Я позвонил Энн Уили в клуб. Она заказала билеты на самолет. Чтобы избавиться от толпы назойливых журналистов, она купила мне билеты через Гуам, а не через Токио. Гуам, Гонконг, Лондон, Манчестер. Тереза, мои дети Шэннон, Караф, Эйдан и Ли. И Триггс, моя собака. И покой.
Когда мы прибыли в Гонконг, кто-то уже дожидался меня из авиакомпании British Airways. Энн Уили узнала о задержке рейса и заказала мне билеты на следующий самолет в Лондон. Первый класс. Кровать. Я готов отойти ко сну. Я никогда не забуду British Airways. Они были просто супер на протяжении всего полета. Я не мог уснуть. Мысли бешено проносятся в моей голове. Я посмотрел фильм с Дензел Вашингтон в «Тренировочном дне». Так себе. Две стюардессы были приятны в общении со мной. «Мы поддерживаем вас на все сто», — сказали они. Они готовили завтрак. Я пришел на кухню, чтобы поболтать с ними. Что-то там ждет меня в Лондоне?
Когда я сошел с трапа самолета, меня ждала машина от British Airways, которая должна была отвезти меня в другой терминал аэропорта на самолет в Манчестер. Когда я садился в машину со своим багажом, мимо прошел носильщик. Я ждал от него какой-нибудь колкости. Думал, что он какой-нибудь болельщик «Арсенала» или «Шпор». «Отлично, Кино! — улыбнулся он. — Не вешай носа!». Эта небольшая ремарка дала мне огромный заряд бодрости. Спасибо ему за честную игру. Несомненно, он зарядил меня на следующий сезон!
Меня незаметно провели в зал для отправлений в Мидленд. Вошел Майкл Кеннеди, мой агент. Он сказал, что полетит в Манчестер со мной. «Нет, в этом нет необходимости», — настаивал я. Он сказал, что из Интернета на меня льется поток грязи. О моей личной жизни.
Что?!
Моей жене Терезе постоянно названивает какая-то женщина. Я позвонил домой. «Не беспокойся, — сказала Тереза, — просто приезжай».
Майкл сообщил, что пресса проявляет к моей личной жизни огромный интерес. Я должен буду выступить с заявлением. Я сказал ему, что хочу попасть домой.
В аэропорту Манчестера меня ждала машина «Юнайтед». Через пять минут я был уже у своих. Дом находился в осаде. Журналисты, автомобили телеканалов с тарелками. Я подумал: ни черта себе! Это что — приезд Билла Клинтона?
Тереза сказала мне, что не может выйти из дома.
«Собаку не выгуливали уже дня два».
Я ждал в течение часа, поиграл с детьми, а затем взял Триггс. Мне нечего стыдиться. Моя жизнь должна снова войти в привычное русло.
«Пойдем, моя девочка. Мы идем гулять».
I
Я родился 10 августа 1971 года, став в семье четвертым ребенком из пяти, в Мэйфилде, северном пригороде города Корк. Позднее мои мама и папа, мои старшие братья Джонсон и Денис, я, моя старшая сестра Хилари (мой младший брат Пэт родился позже) переехали в Лотэмор Парк, также в Мэйфилде. Моя мать Мари (урожденная Линч) была родом из известной спортивной семьи.
Мой отец проработал какое-то время на местной трикотажной фабрике «Санбим Уолси», но вскоре она обанкротилась. После этого, когда найти работу было тяжело, мой папа, как и многие другие мужчины, принимался за любое ремесло, какое только подвернется, включая подработку в компаниях «Гиннес» и «Пфайзер» — двух крупнейших работодателях в Корке. В семидесятые и восьмидесятые, когда один мировой финансовый кризис сменялся другим, экономика Ирландии переживала трудные времена. Корк же страдал больше других.
Подрастая, я понимал, что денег всегда не хватало: например, у нас не было машины. Но, если быть честным, я никогда и ни в чем не нуждался. Моя мать Мари и мой отец были заботливыми, любящими родителями. Мои старшие братья и сестра воспитывали меня. Возможно, из-за того, что я был младшим в семье (пока не родился Пэт), я был избалован.
Я ходил в местную начальную школу Святого Иоанна. В классе я уж точно не блистал. Я вел себя тихо и радовался, что меня не замечали. Для меня и моих друзей на первом месте в жизни стоял спорт, а не образование. Жизнь начиналась только со звонком, извещавшим об окончании учебного дня.
Спортивные традиции Корка имеют глубокие корни и отличаются разнообразием. В нашем доме всегда почитался британский футбол. Другие предпочитали гаэльский футбол и ирландский хоккей на траве. Спорт зачастую являлся причиной глубокой разобщенности. Гаэльские игры считались по-настоящему ирландскими, и подразумевалось, что другие игры, такие, как футбол и регби, таковыми стать никогда не могли. Иностранные игры, особенно отождествлявшиеся с Британией, не были в почете. Конечно, Джек Чарльтон вскоре изменит положение вещей.
Наше семейство было страстным поклонником британского футбола. Мой отец был игроком основного состава в «Крофтоне» и «Норд Энде» — двух местных юношеских клубах. Отец моей матери и два ее дяди являлись обладателями золотых медалей юношеского чемпионата под эгидой Федерации футбола Ирландии. Два ее брата — Мик и Пэт Линч играли за «Рокмаунт» — один из старейших и самых известных юниорских клубов Корка. Поэтому мне и моим братьям было грех не играть. Одной из известных шуток в моей семье были разговоры о том, какими великими футболистами были мой папа и дяди. Я и мои братья постоянно посмеивались над этим, поскольку казалось, что «тогда» каждый игрок был великим.
Как и большинство жителей Корка, я горжусь своим происхождением и корнями. На вопрос об их происхождении люди в Корке неизменно отвечают так: «Урожденный ирландец, житель Корка милостью Божьей».
Смех — вот что я часто отождествляю с моим домом и городом. Смех во времена радости и горя. Настоящий или притворный. Смех по любому поводу, над всяким дурачком, которому не посчастливилось родиться в Мятежном Графстве (так называют графство Корк. — В.С.). Мания величия — это черта любого здравомыслящего жителя Корка. А уж жительницы — тем более.
Перед тем как окончательно выбрать футбол, я попробовал свои силы в ирландском хоккее на траве и боксе. Старшая команда Корка по хоккею на траве неоднократно становилась победителем Всеирландских игр, а такие игроки, как Джек Линч и Кристи Ринг, считались народными героями не меньше, чем Стэнли Мэтьюз и Том Финни в Англии. Моя карьера в хоккее закончилась ужасно. В совершенно безобидной ситуации конец моей клюшки сломался, и щепка вонзилась в ногу, в результате чего травму пришлось залечивать добрые полгода.
Я ходил на тренировки в боксерский клуб Брайана Диллона на Диллон-Кросс. Я провел всего четыре боя в ирландской лиге новичков и во всех случаях выходил победителем. К тому времени, когда мне можно было боксировать, я был самым подготовленным в физическом отношении боксером. И самым охочим до борьбы. Но у меня имелась одна проблема, поскольку я уже регулярно играл за «Рокмаунт». Мой тренер по боксу поставил меня перед жестким выбором: либо футбол, либо бокс. Итак, бокс был забыт.
Однако он сыграл важную роль в моем становлении спортсмена. Прыжки и боксерские приемы сделали меня весьма подвижным и проворным. Кроме того, я обрел некую уверенность при столкновении с агрессивной средой. Я все еще был низкорослым для моего возраста, но боксерская техника ведения боя и приученность к дисциплине дали мне психологическое преимущество: я мог постоять за себя, несмотря на свой низкий рост и застенчивость.
Когда мне предстояло выбрать между футболом и боксом, я ни секунды не сомневался, каким будет мой ответ. Не было сомнений и в том, что я буду играть за «Рокмаунт» вместо клуба моего района «Мэйфилд», где играли все мои школьные друзья. То, что мои братья Денис и Джонсон играли за «Рокмаунт», стало одной из причин выбора именно этого клуба. Однако настоящим объяснением этому был тот факт, что «Рокмаунт» находился на подъеме. Я пришел в клуб, когда мне было восемь и вот-вот должно было стукнуть девять, но уже тогда я рвался к победам. Поскольку «Рокмаунт» гремел по всей округе, в него приходили лучшие игроки всех пригородов Корка. Чтобы добираться до клуба, мне было необходимо преодолевать расстояние в семь миль. Моя мать всегда с легкостью давала мне деньги на автобус. А если мне нужны были бутсы, она доставала их словно по мановению волшебной палочки. Возможно, они были не лучшей марки, но более чем подходящи для меня.
Мне очень нравилось надевать майку и настоящие футбольные бутсы. Играть на полях с настоящей (хотя и грубой) белой разметкой, воротами и сеткой. Все было по-настоящему. Я даже любил судей за то, что они разрешали споры, которые в обычных наших играх в Мэйфилде приводили к бедламу и взаимным упрекам. Приход в «Рокмаунт» был огромным шагом в моей мальчишеской жизни. Ведь в конце концов я стал футболистом.
В десять лет я играл за команду, составленную из игроков не старше 11 лет. Я намного уступал в росте и весе, но я мог дать другим фору в том, что касалось отношения к игре. Я отдавал все свои силы. Я мог бежать, точно пасовать, я мог отнимать мяч. И это правда: после марафонских игр, к которым мы привыкли в Мэйфилде на полях не лучшего качества, тридцать пять минут каждого тайма матча за команду до 11 лет казались легкой прогулкой.
Все в Мэйфилде болели за английские клубы. Моим клубом были «Шпоры» («Тоттенхэм Хотспур». — В.С.). Почему? Потому что большинство моих приятелей болели за чертовы «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» или «Арсенал», который выиграл дубль в год моего рождения. Гленн Ходдл был моим любимым игроком. В один из самых счастливых дней моего детства я смотрел по телевизору, как «Шпоры» выиграли у «Манчестер Сити» в год столетия финала Кубка Англии. Победный гол Рикардо Виллы, который он забил, пройдя в слаломе с мячом мимо защитников, стал великолепной развязкой интереснейшей игры.
Хотя мне нравилось подражать ярким игрокам, таким, как Рики Вилла или Гленн Ходдл, моя игра была не похожа на их манеру. Я был больше рабочей лошадкой, чем яркой личностью. Я сражался за голы, сражался за каждый мяч, когда мы его теряли. В общем, я был очень активен на поле. Я прислушивался к советам наших тренеров Тимми Мерфи и Джена O'Салливана, особенно когда они говорили об отношении к игре. Их принцип был прост, но в нем была истина: выйди на поле без настроя — и неважно, каким мастерством ты обладаешь, ты точно проиграешь. Я верил им. Я до сих пор им верю.
По окончании моего первого сезона в «Рокмаунте» я был назван лучшим игроком года. Я был невероятно горд тем, что смог продолжить традиции семьи Кинов в клубе, где раньше играли мои братья и дядьки.
Во второй сезон моего пребывания в клубе мы выиграли чемпионат для одиннадцатилетних и взяли Кубок. К тому времени «Рокмаунт» подписал контракт с Полом Маккарти, Аланом O'Салливаном, Дэмьеном Мартином и Леном Дауни (все они впоследствии играли за различные сборные Ирландии). Они составляли костяк команды, которая выигрывала Кубок и чемпионский титул шесть лет подряд. Конкуренция в школьном футболе Корка была просто потрясающа, а мы оставались непобежденными в течение пяти сезонов.
Когда мне было двенадцать, я перешел в «Общественную школу Мэйфилда». Мой брат Джонсон уже сделал там фамилию Кин знаменитой.
Учитель: «Имя?»
Я: «Кин. Рой Кин».
Учитель: «Джонсон твой брат?»
«Да».
«Ага!» И эта его ухмылка не требовала дальнейшего объяснения. На мне лежала печать того, за кем надо особенно пристально следить.
Мое безразличие к учебе не осталось без последствий. В пятнадцать мне было нужно пройти «Промежуточный экзамен». Если я его провалю, то со школой будет покончено. В этом случае мне бы оставалось ишачить либо жить на пособие по безработице. Если же я сдам мой «Промежуточный», то мне будет позволено в будущем сдать «Итоговый экзамен», который открывал путь к приличной работе, чувству социальной защищенности и всем сопутствующим этому благам. Но — здесь вновь стоит напомнить о передрягах в экономике страны — ни сдача «Промежуточного», ни сдача «Итогового» экзаменов не гарантировали хороший заработок уже через несколько лет. Но и этот факт не может служить оправданием моего пренебрежения учебой.
Во мне было больше веры в то, что я стану профессиональным футболистом, чем в то, что я справлюсь с «Промежуточным».
Большинство молодых игроков лелеят мечту о карьере профессионала в Англии. Для достижения этого только успешной игры в Корке было недостаточно. Первым шагом для попадания в английский клуб было избрание в сборную Ирландии для игроков до 15 лет — приз, который, казалось, уже был в кармане у школьников Дублина. Но успех «Рокмаунта» не мог остаться незамеченным. Я, Алан, Лен, Пол и Дэмьен получили приглашение на просмотр в местную и национальную сборную для игроков до 14 лет. К несчастью, мне не удалось достичь поставленной цели. Говорили, что я был слишком мал. Некоторым не нравился мой характер. Ирония в том, что у меня как раз был «характер» и темперамент именно потому, что я был слишком мал. Когда нужно было вступать в борьбу за мяч, я не отступал. Поскольку я был низкорослым, я поставил перед собой цель как можно раньше научиться хорошо отбирать мяч в каждой игре. Я заработал репутацию, которая была мне по душе — «с ним шутки плохи». Подобная репутация шла мне на пользу. Она оказывала мне огромную помощь. Еще были те, кто рассчитывал на победу в борьбе со мной, но, по мере того как проходило время, таковых находилось все меньше и меньше.
Я провалил свой «Промежуточный экзамен». Было больно. И хотя вряд ли можно было ожидать другого, я чувствовал, что подвел себя и родителей. Возможно, это был еще не конец света, но, безусловно, это обстоятельство поставило знак вопроса над моим будущим. Время, энергия и воображение, которые я должен был направить на уроки и домашние задания, были вместо этого вложены во многие часы занятий футболом. Сегодня дети более смышлены или, по крайней мере, должны быть таковыми. Образование и карьера футболиста вовсе не являются взаимоисключающими.
Появление в сборной до 15 лет было важным событием для молодого футболиста. Если тебя включали в ирландскую команду, ты автоматически оказывался как бы на витрине, которую изучали скауты английских клубов. Это был решающий сезон. Появление в ирландской сборной было важнее, чем сдача «Промежуточного экзамена». В предыдущий сезон я играл за сборную графства Корк для 14-летних, которая выиграла национальный Кубок, разыгрываемый между графствами. Перспектива попадания в сборную страны выглядела вполне реальной, а если на твоем счету появится матч за сборную, то у тебя имеются хорошие шансы получить приглашение на просмотр в английский клуб.
Однажды после школы я пришел домой вечером и увидел улыбающегося отца, держащего в руках местную газету «Ивнинг Эхо»: «Ты попал, мальчик, ты едешь на просмотр в Дублин».
На просмотре я показал хорошую игру. Когда я был заменен примерно за пятнадцать минут до окончания матча, я думал, что это случилось лишь потому, что те, кто отбирал в команду, увидели достаточно, чтобы убедиться в моей необходимости. Возвратившись в Корк, я с нетерпением стал ждать новостей о приглашении на итоговый просмотр. Когда же они пришли, то оказались для меня плохими. В списках тех, кто был вызван на него, Р. Кина не было, сколько я ни старался его в нем разыскать. Я был убит. Это было самым большим разочарованием моей жизни. Дверь в мою мечту захлопнулась перед самым носом.
Моя мать была очень обеспокоена, смотря на то, что происходит в моей жизни. На некоторое время я потерял присущий мне кураж. Я получил еще один удар, когда Пол Маккартни связался со мной и сказал, что выбил для меня просмотр в «Брайтоне». Я должен был ехать в Дублин на поезде, затем сесть на самолет рейсом до Лондона, после чего вновь на поезде доехать до Брайтона. Вечером за день до моего запланированного отправления Пол позвонил мне и сказал, что просмор отменен. Изучив рекомендацию Пола, представители «Брайтона» отказались от этой затеи. Они слышали, что я был слишком низкорослым, чтобы стать профессиональным футболистом.
Весь разбитый, я погрузился в полужизнь, бесцельно проводя долгие дни. Я вставал с постели в час, чтобы получить первую радость наступающего дня — посмотреть серию «Соседей», которая начиналась в 13.30. После этого я шел на прогулку с моим псом Беном — черной дворняжкой, заменившей собою Счастливчика, другую дворняжку, названную так, потому что она была бродячей собакой, которой посчастливилось наткнуться на Роя Кина. Я любил своих собак, по-настоящему их обожал (как и по сей день). В отличие от людей собаки не говорят всякую ерунду. Они не предадут тебя или испортят тебе настроение. В ответ на то, что ты даешь, ты получаешь столько же и даже больше. Бен, как Счастливчик и другие собаки, которых я заводил, был преданным и любвеобильным псом. И смешным тоже. У них у всех был свой, неповторимый характер. Для меня их самой волшебной чертой было то, что им все равно, кто ты — капитан «Манчестер Юнайтед» или безработный. Прогулка с Беном была лучшим моментом моего дня. Я все еще любил футбол и тренировался и играл с таким же энтузиазмом, несмотря на чувство, что я упустил свой шанс, который, может быть, был последним.
Я не получал пособия по безработице по одной простой причине: мне не было восемнадцати. Деньги были проблемой. Мои мать и отец не имели тогда достаточно средств, но я никогда не нуждался по-настоящему ни в чем. Братья также иногда «субсидировали» меня время от времени. Я принимался за любую физическую работу, когда таковая находилась. Самая легкая была в баре «У Гелвина» в Блэкпуле. Как кто-то написал, что я пришел туда, чтобы наращивать мускулы, нося бочки с пивом со склада в бар. Правда же заключается в том, что я выбрал эту работу из-за денег — 3,5 фунта в час — и проводил время, потихоньку воруя шоколад и набивая себе им рот. Я проработал там три недели.
Самая дрянная работа, за которую я взялся, была у одного деляги, который нанял нас, чтобы мы соскребали ржавчину с металлических листов. Нам для этого выдавали по паяльной лампе безо всякой спецодежды! Это была опасная работа, но хорошо оплачиваемая — 50 фунтов в неделю. Я продержался там три месяца. Потом весной пошел собирать картофель, ездя на велосипеде по пятнадцать миль туда и обратно. Это была убийственная, адская работа, в наследство от которой я получил больную спину, которая и по сей день меня беспокоит.
Возможно, заметив мое отчаяние и обеспокоенность футбольным будущим, Тимми Мерфи, Джен O'Салливан и Джон Дели, который теперь тренировал нашу команду «Рокмаунт», посоветовали мне написать письма с просьбой о просмотре в английских клубах. Я это сделал, и ответы говорят сами за себя.
«Боимся, что у нас нет вакансий в настоящее время, но мы хотели бы поблагодарить тебя за твой интерес к нам и хотели бы пожелать тебе успехов в будущем». («Дерби Каунти»).
«Я благодарю тебя за твое письмо, но сожалею, что мы не можем тебе ничем помочь. В настоящее время у нас заполнены все штатные места для игроков, и мы не будем проводить просмотров в ближайшее будущее». («Шеффилд Уэнсдей»).
«К сожалению, я не могу выполнить твою просьбу о просмотре в «Астон Вилле», так как у нас уже есть все необходимые игроки на твоей позиции». («Астон Вилла»).
«Я весьма сожалею, но вынужден тебе сообщить, что после недавней реструктуризации нашего юношеского подразделения я могу предложить просмотр в начале сезона лишь мальчикам младше 15 лет. Мне очень жаль тебя разочаровывать, но, как и большинство других клубов, у нас имеется большое количество скаутов, следящих за играми футболистов всех возрастов, и если у тебя есть задатки профессионального футболиста, ты имеешь все шансы быть замеченным». («Челси»).
«Я уверен, ты поймешь — мы получаем буквально сотни подобных писем каждую неделю... Обычной практикой является положительный ответ на письма игроков, у которых имеются определенные заслуги или же которые имеют отличные рекомендации близких к футболу людей. Поэтому я сожалею, что не могу предложить тебе просмотр». («Ноттингем Форест»).
Вспоминая те дни, я понимаю, что стало главной причиной моих неудач, даже не беря в расчет мой рост, чего не видели своим опытным глазом скауты. Я был универсалом и считал себя командным игроком. Я мог забивать голы, но не был ярок и заметен со стороны. Хотя я мог контролировать середину поля, я не часто шел на прорыв, обводя одного футболиста за другим, и не разрезал оборону на части длинным пасом на тридцать пять метров. Я читал игру, перехватывал передачи, перекрывал пространство сопернику, делал незамысловатые пасы. Я беспрестанно работал от штрафной до штрафной, защищаясь и атакуя. На каждый великолепный гол, который я забивал, приходились сотни мелких действий — как оборонительных, так и наступательных, которые оставались незамеченными сторонним наблюдателем. Я был в работе каждую секунду игры, полон решимости и абсолютной концентрации. Решимость была моей фирменной чертой. Концентрация была невидима для других. Чтобы это заметить, нужен был весьма натренированный глаз.
Помощь пришла, как всегда, откуда ее не ждешь.
В 1989 году правительство Ирландии совместно с Футбольной ассоциацией страны открыло курсы для молодых элитных футболистов. Каждый из двадцати четырех клубов национальной лиги (двенадцать из каждого дивизиона) мог послать на курсы своих многообещающих молодых игроков. Я прочитал об этом и увидел свой шанс. Это же сделал и мой приятель Лен Дауни, который вот-вот должен был подписать контракт с «Корк Сити», нашим местным клубом национальной лиги. Лен был типичным представителем Корка. Но и Рой Кин также был парнем не промах, прошедшим школу улиц. Представители «Сити» также обратились ко мне с предложением подписать контракт, а я даже подписал это чертово предварительное соглашение. Я знал, что они могут послать лишь одного футболиста в Дублин на курсы FAS. Поэтому, когда Лен сказал мне, что «Сити» посылает на курсы его, меня это сильно огорчило.
Слава Богу, Эдди О'Рурк связался со мной в тот же день. Эдди совмещал работу плотника и тренера юношеской команды «Ков Рэмблерс», клуба второго национального дивизиона. Он знал меня несколько лет и видел во многих поединках со «Спрингфилдом», школьным клубом Кова, являвшимся главным соперником «Рокмаунта», постоянно занимающим второе место в те годы, когда мы выигрывали дубль.
«Не хотел бы ты прийти в «Ков Рэмблерс», Рой?» — спросил Эдди.
«Я уже подписал контракт с «Сити», — ответил я.
«Когда?»
«Вчера!»
«Подожди. Я позвоню в ассоциацию, чтобы узнать, заявлен ли ты».
Знай бы я, сколько зависело от этого звонка, я бы тотчас же умер.
«Корк Сити» и не позаботился отправить в ассоциацию тот документ, который я подписал. Я сказал Эдди, что я подпишу контракт с «Рэмблерс» только в том случае, если они предоставят мне место на курсах FAS. Он дал свое согласие. Сделка была совершена, а документы отправлены в Дублин экспресс-почтой.
Ков был раньше известен как Куинзтаун и среди прочего тем, что стал последним портом захода для лайнера «Титаник» перед тем, как тот затонул, совершая свой печально известный вояж через Атлантику в 1912 году. В течение следующих восьми месяцев я тренировался как настоящий профессионал и получал 30 фунтов в неделю плюс компенсацию за расходы на дорогу и еще 40 фунтов призовых (10 за победу, 5 за ничью), когда попал в первую команду «Кова», что произошло уже в течение нескольких недель.
Курсы проходили в Палмерстауне, западном районе Дублина. Уход из дома переживался мной особенно трудно, хотя я и не улетал на Луну. Я все еще терялся при встрече с незнакомцами, и поэтому присутствие Лена Дауни облегчало мое существование.
В смысле тренировок и постоянных поездок режим курсов был просто нечеловеческим. После воскресных игр за наши местные клубы Лен и я отправлялись в Дублин на первом поезде в понедельник утром. Мы тренировались ежедневно с десяти до двенадцати и с двух до четырех. Работа более интенсивная и состояла из рутинного набора занятий, направленных на совершенствование каждого аспекта игры. Утро мы начинали с разогрева и растяжек. Затем работа с мячом, сменявшаяся играми, в которых мы разделялись на четыре группы по шесть человек и проводили матчи три против трех со специальными воротами меньших размеров. Мы играли, по моим ощущениям, не на жизнь, а на смерть.
Морис Прайс был одним из руководителей наших курсов. Кроме того, он входил в тренерский штаб Джеки Чарльтона в первой сборной Ирландии, которая годом ранее вышла в финальную часть чемпионата Европы в Германии, а ее футболисты и тренеры вернулись домой национальными героями после победы над сборной Англии со счетом 1:0 в Штутгарте. Разумеется, я хотел произвести впечатление на тренера, который был так близок к центру нашей футбольной вселенной.
Самым ярким событием курсов становились матчи с различными ирландскими юношескими командами, проводившими с нами тренировочные игры в рамках подготовки к международным встречам. Эти матчи были ужасным зрелищем: мы, ребята с курсов FAS, должны были доказывать свою состоятельность в играх с соперниками, многие из которых играли за ведущие английские клубы.
Распорядок дня был просто изматывающим, особенно для нас, парней из глубинки, которые тренировались, ездили, играли за свои клубы.
Я наслаждался тяжелой работой на тренировках. Переезды из Корка в Дублин меня изматывали. Но в моем кармане водилась пара фунтов, заработанных игрой в футбол. Я был профессиональным игроком, хотя и находился у самого подножия того, что казалось крутой горой. Снова необходимо отметить, что безработица и все ей сопутствующие неприятные последствия были тогда неотъемлемой чертой рабочего класса Ирландии. Среди моих знакомых в Мэйфилде, да и в моей большой семье, приличная работа ценилась высоко. Я пробился в первую команду «Рэмблерс» и был способен положить в карман около 50 фунтов в неделю.
Национальный второй дивизион был тяжелой школой для семнадцатилетнего паренька. Большинство игроков представляли собой нацеленных на жесткую борьбу полупрофессионалов, которые даже в плане мастерства и мышления играли на таком уровне, которого я не ожидал увидеть. Уважение как со стороны одноклубников, так и соперников, было трудно заслужить. Любые игры на публику с мячом незамедлительно наказывались. Попробуй только расслабиться — и они тотчас же прижмут тебя к стенке. Соперники не брали пленных!
Через шесть месяцев после начала курсов, весной 1990 года, я почувствовал, что заметно прибавил как игрок. С самого начала я поставил перед собой цель — стать лучшим футболистом курсов. Но ежедневно тренируясь с 23 лучшими молодыми футболистами страны, я понял одно: одних способностей для этого было недостаточно. Чтобы достичь успеха, нужно было обладать силой духа и силой тела.
Физическая подготовка шла сама собой, если учесть тот объем работы, который я выполнял. Но с духом было все иначе и сложнее. Не все могли выдержать постоянные тренировки холодным зимним утром на грязном поле под пронзительным восточным ветром, продувающим Центр отдыха. Но я знал, что если смогу заставить себя преодолеть эти психологические барьеры, которые для других становились непреодолимой преградой, то добьюсь важной победы. Каждый день, когда работа подходила к концу, я чувствовал прилив настоящего удовлетворения, находящегося по ту сторону барьеров, которые ты преодолевал.
В то время как первая команда «Ков Рэмблерс» застряла в середине турнирной таблицы, юношеская команда под руководством Эдди О`Рурка брала один этап за другим в Кубке страны для 18-летних. Именно там я был способен применить те навыки и прогресс, которых я добился. Я прибавил в росте и силе. Я уже не был коротышкой. В течение нескольких месяцев я вырос из мальчика в мужчину. Я всегда имел сильную волю, а теперь у меня были еще и мускулы для ее поддержки. Камикадзе превратился в футболиста, который обладал пониманием игры, ее приливов и отливов. Контролируя свои эмоции, я мог контролировать ритм игры. Я не был Гленном Ходдлом, да и он уже не был моим любимым футболистом. Хотя я все еще оставался болельщиком «Хотспура», примером для подражания стал для меня Брайан Робсон из «Манчестер Юнайтед». Его умение играть в отборе, то, как он забивал голы, и вездесущее присутствие на поле в составе «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии было доказательством того, что ты можешь стать великим игроком, даже не имея в запасе пары-тройки эффектных трюков с мячом. Робсон не был ярок. Он внушал уважение.
Моей главной целью в сезоне было попадание в сборную Ирландии для игроков моложе 18 лет. Важным фактором для выполнения этой цели было хорошее выступление в Кубке. Когда нам выпало по жребию сыграть с «Бельведер Бойс», лучшей командой Дублина, мы с отчаянием восприняли эту новость. Хорошая же новость заключалась в том, что мы выступали в качестве хозяев поля, но я был раздосадован ничьей — 1:1, несмотря на то, что сравнял счет.
В день переигровки, 18 февраля 1990 года, с самого начала все пошло наперекосяк. Автобус, который должен был забрать нас в Кове, опоздал. На дорогах было много пробок. Большую часть дороги мы провели, то и дело нервно смотря на часы. Удастся ли нам успеть к началу матча? Мы приехали в Фэйрвью Парк — большой и продуваемый со всех сторон ветрами общественный парк — за минуту до стартового свистка. «Бельведер» разгромил нас 4:0. Это был полный гребаный бардак, кошки-на-хрен-мышки, и так похоже на Корк — подарить большим мальчикам из Дублина легкую задачку, с которой они легко справились в своей типичной заносчивой манере. Если я играл как чокнутый в тот день, то лишь потому, что чувствовал себя единственным игроком в команде
«Бельведер» пользовался шумным успехом — в Фэйрвью Парк собралось много народу, чтобы посмотреть матч. Я играл для себя. Даже когда я понял, что игра проиграна, я не сбавлял оборотов. Я покажу, думал я про себя, этим ублюдкам из Дублина, как нужно, мать их, играть. Я был словно одержим странным сочетанием гнева, отчаяния и гордости за себя. Это чувство может изменять ход игр, и даже в самой безнадежной ситуации с помощью него можно найти выход. Но не в тот день в Фэйрвью.
После матча мы пошли в бар, чтобы выпить по стакану апельсинового сока и закусить сэндвичем. Джон О'Рурк, вице-президент «Рэмблерс», подошел и сел рядом со мной: «Рой, на игре был скаут из «Ноттингем Фореста». Он сказал, что они хотят вызвать тебя на просмотр». Сердце мое не забилось от счастья. Где этот скаут? — была моя первая реакция. Если он был так впечатлен моей игрой, то почему бы ему самому об этом не сказать?.. Воспоминания о «Брайтоне» все еще были живы в моем сердце.
«Он сказал, что с тобой свяжутся», — продолжил Джон. Он просто передавал то, что ему сказали.
Прошло несколько недель, и мне позвонили из «Кова», спросив, смогу ли я встретиться со скаутом из «Фореста» Ноэлем Маккэйбом в гостинице «Айлинг». Мне сразу же понравился Ноэль, как только он открыл рот. Он был честен и открыт в беседе со мною. Он предлагал мне приехать на просмотр, а не контракт, что не в его компетенции. «Но ты игрок, типичный для «Фореста», сынок. Ты можешь без затей пасовать мяч, работать от штрафной до штрафной и забивать голы. Ты подойдешь Брайану Клафу», — заверил меня Ноэль. Он произвел на меня впечатление искреннего и прямого человека.
Теперь та радость, которую я подавил в себе в Фэйрвью, рвалась наружу. Я каким-то неведомым чувством понял: вот оно, свершилось. Мой шанс в конце концов настал. Я готов. Я поклялся после фиаско с «Брайтоном», что поверю в свою английскую мечту, когда буду держать билет в руках. И я не сомневался, что Маккэйб сдержит свое слово. Я едва вновь не столкнулся с еще одним разочарованием в жизни. Я получил билет. Но когда приехал в Ноттингем, никакого матча для просмотра не было. Каждый день там я его ждал, каждый день занимался с тренером юношеской команды Арчи Джеммиллом. Где же Брайан Клаф?.. Лайам О'Кэйн?.. Ронни Фентон?
По истечении недели мне дали билет в один конец домой. «Мы с тобой свяжемся», — сказали мне.
«Ну, как все прошло?» — спрашивали меня в «Кове».
«Ничего там не проходило», — отвечал я.
Я связываюсь с Ноэлем Маккэйбом. Он звонит в «Форест». Произошла нестыковка. Я вернусь туда в апреле.
Когда я вернулся в «Ноттингем», то потренировался пару дней с резервистами клуба. Мне сказали, что я буду играть за «Форест» против «Транмер Роверс» в Лиге графства Мидленд. На игре будут Лайам О'Кэйн и главный скаут «Фореста» Алан Хилл. Сейчас или никогда!
Стадион «Транмер» был пуст. Мне было наплевать. Я научился сам себе создавать окружающую атмосферу в голове. Играя на «огородах» Мэйфилда и тренировочном поле Палмерстауна, я обнаружил в себе способность подогревать самого себя независимо от окружающей обстановки и всех этих надоевших оправданий за плохие стадионы в Национальной лиге. В матче против «Тренмера» серым днем поздней весны то, что я так долго учил и что, казалось, не имело большого значения, проявило себя в полной мере. Я хорошо играл, пасовал, бежал, стелился в подкатах, выигрывал безнадежные мячи в воздухе. Меня заменили на 70-й минуте. Это мы уже проходили. Но в этот раз я чувствовал, что все идет, как надо.
На следующий день Брайан Клаф сказал мне, что собирается выкупить мой контракт. Были сделаны приготовления для переговоров с «Ков Рэмблерс». Я боялся, что они запросят слишком много. Я полагал, что стою около 5000 фунтов.
Джон О'Рурк и вице-президент Джон Мид возглавили делегацию «Ков Рэмблерс» на переговорах с «Форестом». Клуб прибег к помощи бывшего игрока «Челси» и сборной Англии Джона Холлинза, который был знаком с ведением подобных дел.
Переговоры со стороны «Ноттингема» возглавлял Ронни Фентон. Когда начались торги, я пытался не выдавать волнения. Парни из «Кова» говорили о больших деньгах. Дела пошли не в нужном направлении, пока Брайан Клаф не вошел в кабинет. На нем был старый, потрепанный зеленый свитер, а рядом с ним — его золотистый ретривер. Я играл с собакой, а остальные говорили о деньгах. Клаф распорядился, чтобы Ронни Фентон дал «джентльменам из Ирландии» выпить.
«Он хорош?» — спросил Клаф Фентона, показывая на меня.
«Он может немного играть, босс», — последовал ответ Фентона.
Теперь в разговоре фигурировали крупные суммы. Сначала 20000 фунтов, потом еще 10000 после десяти первых игр, и еще 10000, когда я сыграю 20 матчей за «Форест». «Ков» получит еще 7000, когда на моем счету будет пять мячей за сборную Ирландии.
«Сделка сделана, мистер Клаф», — услышал я от Джона О'Рурка.
«Эти деньги ведь не пойдут в твой карман, не так ли?» — рявкнул на него Клаф.
«Мистер Клаф, нам нужно было взять выходной, чтобы приехать сюда. Это стоит нам денег», — ответил О'Рурк.
«О'кей, Ронни, дай им денег». Обратившись к нашей делегации, он добавил: «Можете звать меня Брайан. Теперь давайте выпьем». Поворачиваясь ко мне и собаке, он гаркнул: «Кроме тебя. Зови меня мистер Клаф». «Крутой парень», — подумал я.
«Форест» подписал со мной трехлетний контракт с зарплатой в 250 фунтов в неделю, 50 из которых шли на оплату аренды дома, где проживали еще два футболиста. Я получил также подъемные в размере 1 500 фунтов за год. Честно говоря, я бы согласился играть и за малую часть того, что получил. Мистер Клаф сказал, чтобы я приехал на предсезонную подготовку в июле. Ощущая себя миллионером, я вернулся в Корк. В течение следующих нескольких недель я пил и ел намного больше положенной нормы.
II
Я сполна заплатил за свои празднества, когда вернулся в расположение «Фореста». Первая неделя была сущим адом. Несколько дней мы совсем не видели мяча, бегали, уделяя в первую очередь внимание выработке выносливости, физической подготовке, а в паузах проводили восстанавливающие упражнения.
Наконец нам выдали мячи. Я пережил самое худшее — физическую пытку, а теперь начал получать удовольствие от работы.
«Форест» выиграл Кубок Лиги за неделю до моего прихода. В первой команде играли можество выдающихся футболистов. Стюарт Пирс, Дес Уокер и Стив Ходж выступали за сборную Англии, Найджел Клаф уже стучался в двери сборной. Было заметно, что Пирс обладал сильным характером. Он только что вернулся с чемпионата мира, где не забил решающий послематчевый пенальти в полуфинале. Но это обстоятельство нисколько не повлияло на его авторитет.
В составе резервистов я тренировался вместе со Стивом Стоуном, Яном Уоаном и Скотом Джеммиллом, сыном тренера юношеской команды Арчи, которые выделялись среди других. Филип Старбак был еще одним выдающимся игроком дубля, сыгравшим пару матчей за первую команду.
Брайан Клаф редко посещал тренировки. Лайам О' Кэйн проводил занятия с первой командой, а Арчи Джеммилл тренировал нас. Хотя Клафа не было видно, его присутствие чувствовалось. Его золотистый ретривер Дел, как обычно, появлялся на поле, сигнализируя о его приближении. Неожиданно все начинали работать с еще большим рвением. Кроме меня. Я всегда жал на всю железку.
Я обожал свою работу, если можно было так ее назвать, и с каждым днем чувствовал себя все сильнее и сильнее, привыкая к работе профессионала.
Моя теперешняя жизнь казалась мне раем.
В раздевалке дублеров мой юношеский восторг разделялся далеко не всеми. Я был удивлен и даже шокирован отношением к делу некоторых игроков. Они постоянно брюзжали. Некоторые были недовольны тем, что их не сфотографировали вместе с первой командой, считая это за дурную примету перед началом сезона. Возможно, так и было, но какого хрена! С этим можно было как-то справиться! Послушать их, так Арчи Джеммилл был уродом, а Брайан Клаф — бездельником. Мы испытывали тяжелые нагрузки. Сезон еще не начался, а эти парни уже ныли, ища оправдания своим неудачам. Я поклялся никогда не быть нытиком. Если бы только эти парни знали, сколько ребят отдали бы свою правую руку, чтобы сидеть здесь в этот чудный летний день и получать деньги за игру в футбол.
Когда первая команда отправилась на предсезонную подготовку в Италию, я уехал с игроками моложе 21 года на турнир в Голландию. «Спортинг» (Лиссабон), «Барселона», «Эйндховен» и «Хаарлем», принимающий соревнование, были нашими соперниками. Мы легко переиграли «Спортинг» со счетом 2:0 в первом матче. Я чувствовал себя как рыба в воде. Португальцы хорошо обращались с мячом, но были слабы в «физике».
Потом мы разгромили «Эйндховен» 5:1, а я забил свой первый гол в профессиональной команде. В следующей игре мы проиграли «Хаарлему» 0:2, который выставил основной состав вместо молодых игроков. Тем не менее мы вышли в полуфинал, где нам предстояла встреча с «Барселоной». Испанцы вышли вперед уже на первых минутах матча. Но как только мы взвинтили темп, они начали симулировать и «нырять». Мы загнали их до смерти, играя уверенно в отборе и распасовывая мячи, в результате чего одержали победу со счетом 3:1.
В финале мы снова играли с «Хаарлемом». Игра была напряженной. Фил Старбак забил ответный гол с «точки», сделав счет 1:1, что означало проведение послематчевых пенальти. Все помнили о том, что случилось на прошедшем чемпионате мира, когда сборная Англии вылетела из турнира, проиграв в полуфинале в серии пенальти ФРГ. Мы не играли по тем же ставкам, но я ничуть не сомневался, что сдам мой первый серьезный экзамен в качестве игрока «Фореста», и успешно его прошел.
Моей первой задачей на сезон стало получение места в основном составе дублеров «Фореста». Поэтому турнир в Голландии придал мне уверенности. Первая предсезонная игра дома была против любительского клуба. Я начал матч на скамейке запасных. Это немного огорчило меня, так как на игре присутствовал Брайан Клаф, а я хотел произвести на него впечатление. Он пришел в раздевалку и попросил Арчи Джеммилла выйти.
Лишь некоторое время спустя узнал об их разговоре.
Клаф: «Я бы хотел посмотреть на ирландца. Замени своего сына (тот играл в полузащите)».
Арчи: «Я выставлю его во втором тайме».
Вскоре после начала второй половины встречи я увидел, как Клаф подходит к бровке: «Арчи! — рявкнул он. — Выпускай ирландца». В последующие пятнадцать минут ничего не произошло. Я повесил нос. За двадцать минут до конца игры Арчи увел с поля Скотта и выставил меня. По моим ощущениям, я находился на поле лишь из-за того, что мое присутствие приходилось терпеть, но показал все, на что был способен в оставшееся время.
Единственное, что беспокоило меня, так это то, что я пока не забил ни одного гола за «Ноттингем». Лишь в декабре я отметился первым голом в матче чемпионата против «Шеффилд Юнайтед» на «Брэмолл Лейн». Но, к сожалению, мы тогда проиграли. Мой следующий гол во встрече с «Уимблдоном» оказался победным.
Вскоре Брайан Клаф вызвал меня к себе в кабинет. По условиям моего контракта мне предоставлялась клубная машина. «Ирландец, возьми это», — сказал он, бросив на стол связку автомобильных ключей.
Мне досталась новая с иголочки машина марки «Форд Орион». Я был на седьмом небе от счастья. Это было еще одним символом прогресса и доказательством того, что последние шесть месяцев не были сном. И я заботился о моей машине, как о ребенке. Каждое воскресенье я ее чистил. Часто я выезжал без определенной цели, чтобы просто получить удовольствие от моей «тачки».
В матче Кубка Англии с «Кристал Пэласом» я впервые ощутил атмосферу этого соревнования, которое в 1991 году имело огромное значение для футболистов. Выход в финал на «Уэмбли» являлся заветной мечтой каждого профессионала и каждого болельщика в Англии. Успех в Кубке Англии был особенно важен для Брайана Клафа — это был единственный крупный трофей, который он еще не выигрывал.
По жребию мы должны были играть на поле «Кристал Пэласа». Мы зацепились за нулевую ничью. В переигровке на «Сити Граунд» мы вели в счете 2:1, когда я слишком слабо отправил мяч назад голкиперу Марку Кроссли, что привело к ужасным последствиям. Марк сумел выбить мяч, но прямо на Джона Салако, который перекинул мяч через вратаря с сорока пяти метров. Мать их!
Когда я вошел в раздевалку после матча, Клаф ударил меня в лицо. «Не отдавай мяч назад вратарю!» — заорал он, стоя надо мной, когда я лежал на полу. Я чувствовал боль и был ошарашен — слишком ошарашен, чтобы что-то предпринять, и лишь кивнул головой, соглашаясь. Мой медовый месяц с Клафом и профессиональным футболом закончился. Иногда в раздевалках становится невыносимо, многое там не прощается. Нокдаун от Клафа был частью моих уроков. Понимая, какое давление он испытывает, я не держал на него обиды. Он не извинился, но на следующей неделе мне предоставили несколько выходных, чтобы я поехал домой в Корк.
После второй переигровки с «Кристал Пэласом», в которой мы одержали победу со счетом 3:0, «Форесту» выпало играть в гостях с «Ньюкаслом» в 1/16 финала. Все матчи в Ньюкасле проходили в тяжелой борьбе. Через четверть часа мы пропустили два безответных мяча.
В лице Стюарта Пирса мы имели футболиста, который действительно отвечал всем определениям профи. Пирс был лидером, настоящим профессионалом, что он доказал в кубковой встрече. Он вел за собой других своим примером. Он заражал всех своей непримиримостью. Когда некоторые игроки начали опускать головы, Пирс это замечал и подбадривал их. Одним нужно было крепкое словцо, другим — дружеское похлопывание по плечу.
Мы отчаянно сражались на стадионе «Сент-Джеймс Парк», чтобы исправить положение. Несмотря на то, что Стюарт Пирс играл на позиции левого защитника, он был главной движущей силой команды. В такие моменты этот «Одержимый», казалось, играл, словно психопат. Он жестко действовал в отборе. Он мог заставить дрожать слабых духом нападающих. Своей великолепной левой он легко управлялся с мячом.
В том матче с «Ньюкаслом» его вклад в успех стал решающим. Он сократил разрыв в счете. Найджел Клаф восстановил равновесие за две минуты до перерыва. Именно за такую игру Брайан Клаф и ценил Стюарта Пирса.
Большинство соперников тушевались при столкновении с Пирсом. Этот кубковый матч стал важным уроком для меня. Воля к победе и желание являются важными компонентами игры. Сила духа в нашей борьбе с соперником была намного важнее, чем простое мастерство.
Мы с легкостью обыграли «Ньюкасл» в переигровке со счетом 3:0. И снова в следующем круге нам предстояло сыграть в гостях — на этот раз с «Саутгемптоном».
Вскоре после игры с «Ньюкаслом» я был вызван в зарубежное турне сборной Ирландии. Эта поездка совпадала по времени с гостевой игрой «Фореста» против «Бансли» в коммерческом турнире «Зенит Дэйта Системс Кап». Нет необходимости говорить о том, что Брайан Клаф рассчитывал на меня. «Форест» был моим источником средств к существованию, поэтому я известил Футбольную ассоциацию Ирландии, что не смогу приехать. Мне позвонил Морис Прайс, мой тренер на курсах FAS. Он убеждал меня в том, что мне нужно поехать. Я объяснил ему, что обязан играть за «Форест».
«Послушай, Рой. Большой Джек сказал, что если ты откажешься от поездки, ты больше никогда не будешь играть за сборную Ирландии», — ответил мне Прайс.
На некоторое время почувствовав замешательство, я быстренько пораскинул мозгами. Мне понадобилось не более тридцати секунд, чтобы принять решение. «Если он говорит, то пусть будет так, Морис», — ответил я настолько вежливо, насколько было возможно в данной ситуации. Я обязан Брайану Клафу и «Форесту» всем, что у меня есть. Я гордился своим ирландским происхождением, но «Форест» выдавал мне зарплату. Именно ему я должен быть верен. Я был огорчен тем, что Чарльтон таким образом пытался запугать такого игрока, как я.
Мы сыграли вничью в 1/8 финала Кубка Англии с «Саутгемптоном», а Найджел Джемсон оформил хет-трик в повторной встрече, что позволило нам добиться легкой победы. Финал на «Уэмбли» теперь казался достижимой задачей, несмотря на то, что нам предстояло сыграть с «Норвичем», и снова в гостях.
По дороге на «Кэрроу Роуд» наш автобус сломался. Мы должны были пройти пешком последние три мили до стадиона. Во главе процессии, к удивлению фэнов «Норвича», шел Брайан Клаф. Поскольку до «Уэмбли» обеим командам оставалось лишь два матча, игра проходила в вязкой и жесткой борьбе. Снова Стюарт Пирс стал нашим источником вдохновения в этом тяжелом матче, в котором соперник постоянно держал нас под прессингом. Снова его присутствие на поле стало важным слагающим нашего успеха.
Ничья 0:0 была для нас приемлемым результатом. Но переигровка не понадобилась, так как я забил гол под занавес матча. Еще одна битва выиграна, одержана еще она победа духа, воплощенная в Стюарте Пирсе, нашем лидере.
Довольный собой, я попросил Брайана Клафа предоставить мне несколько дней выходных для поездки домой. «Увидимся в пятницу», — был короткий ответ Клафа.
III
Наш полуфинальный матч с «Вест Хэмом» на «Вилла Парк» оказался самым легким во всем турнире. После первых пятнадцати минут, когда футболисты «Вест Хэма» поразили стойку ворот, у них уже не осталось куража. Им, конечно, не помогло и удаление их центрфорварда Тони Гэйла на пятнадцатой минуте. Но уже к тому времени мы стали выигрывать все микродуэли по всему полю, снова ведомые примером Стюарта Пирса.
Традиционно полуфинальные матчи Кубка Англии проходят в упорной борьбе. Возможность выхода в финал на «Уэмбли» заставляет команды играть с оглядкой. Боязнь проиграть чувствуется особенно остро — никто не хочет совершить ошибку, которая могла бы поставить крест на исполнении их мечтаний. Сочетание хитрых тактических задумок Брайана Клафа и решимость «Одержимого» помогли нам выйти на поле в подобающем состоянии духа. Смысл слов Клафа был прост и успокаивающе действовал на нервы: «Это просто еще одна игра, играете в свой футбол и выигрываете». Он ни словом не обмолвился о том, что Кубок Англии является единственным основным трофеем, которого недостает в его коллекции призов, хотя об этом писали все газеты. Кроме того, он не стал упоминать о статистике, которая говорила не в нашу пользу и о чем также писала пресса: «Форест» выигрывал только два из одиннадцати полуфинальных матчей Кубка Англии, в которых он принимал участие.
Осматривая раздевалку, я не чувствовал страха. Стюарт Пирс, Дес Уокер и Стив Ходж выступали за сборную Англии. Гари Чарльз, я, Найджел Джемсон и Гари Кросби, несмотря на свою молодость и недостаточный опыт, получали заряд энергии от старших одноклубников, и в особенности от Стюарта Пирса. Но было и еще кое-что, заставившее меня удивиться. Кроме того, что Стюарт Пирс, Дес Уокер и Брайан Клаф не испытывали никакого страха, они рвались в бой и с нетерпением ждали матча. «Вперед, пошли! Играйте в удовольствие — ведь мы трудились именно для таких ответственных матчей», — казалось, говорили они.
Я испытывал только положительные эмоции, когда вышел из раздевалки, чтобы принять участие в самом важном матче моей карьеры. Именно к этому я всегда стремился.
«Вест Хэм» играл во втором дивизионе, имея шансы на выход в первый. Гари Кросби, я, Стюарт Пирс и Гари Чарльз забили по голу, и мы одержали победу со счетом 4:0. В другом полуфинале «Тоттенхэм» обыграл «Арсенал». Брайан Клаф предпримет еще одну попытку взять Кубок Англии. Уже через год после встречи с Ноэлем Маккэйбом я готовился к «Уэмбли».
За две недели до финала Кубка я повредил связки лодыжки в матче чемпионата. Это был серьезный удар. Я страстно хотел играть против «Хотспур» на «Уэмбли». Но я знал, что руководство «Фореста» не выставит меня на матч, пока я не докажу свою готовность. В понедельник я должен был играть в составе дублеров, чтобы определить мое состояние. Я сыграл тот матч с повязкой на лодыжке. Почти нормально.
В четверг, пренебрегая здравым смыслом, Брайан Клаф назвал стартовый состав еще за два дня до финала. Я был назван в числе других и был поставлен на место игрока сборной Англии Стива Ходжа.
Мы приехали в Лондон в четверг. Когда мы прибыли в отель, Рон Фентон сообщил, что я и Стив будем жить в одном номере. Я не знал, что этим психологическим экспериментом хотел доказать Брайан Клаф. Я никогда раньше не делил номер со Стивом, и в этих обстоятельствах каждый из нас явно чувствовал себя неудобно. Как и я, Стив не был разговорчивым парнем. Мы не хотели обсуждать то, что засело в нашем мозгу и больше всего нас беспокоило: его вывод из состава и мой огромный шаг от курсов FAS до финала на «Уэмбли».
Другим важным вопросом для всех футболистов «Фореста» были билеты на финал. Наш лимит из двадцати билетов гарантировал стать источником головной боли каждого. Друзья, семьи, родственники, любой, кто когда-то делал тебе одолжение (или делал когда-то одолжение твоим друзьям, семье или родственникам), — все хотели заполучить билеты на финал. Это было вопросом жизни и смерти, тяжелым бременем для игроков, готовившихся к важному футбольному матчу.
Моя лодыжка все еще беспокоила меня. Атмосфера в номере была напряженной. Но я могу с определенностью сказать, что за сорок восемь часов до финала я больше всего трясся из-за билетов. От моей семьи, друзей и знакомых я получил заявку на сорок пять билетов. Я точно наживу себе врагов. Сейчас трудно поверить в то, что мои воспоминания о первом важнейшем матче в карьере были связаны с поисками драгоценных билетов. Казалось, что на матч приезжает весь Корк. То, что должно было стать значительной вехой в моей карьере, превратилось в ночной кошмар.
Только за сорок пять минут до начала матча я начал готовиться к игре.
Поиски билетов негативно сказались на моем состоянии. Когда мы выходили на поле вслед за Брайаном Клафом, я был разбит. Я был выжат как лимон и не чувствовал под собою ног, потратив всю свою энергию в предыдущие восемь часов. Да и моя лодыжка находилась не в лучшем состоянии.
Пресса приготовила свою программку к финалу «Шпоры» — «Форест». Комментаторы говорили, что «Уэмбли» является подходящим местом для того, чтобы Пол Гаскойн доказал, что он стоит того обожания, которое Англия испытывала к нему после его слезного ухода с чемпионата мира годом ранее. Пробьет ли час Газзы в этом матче? Другие обстоятельства матча, как писали в газетах, касались Брайана Клафа. Сможет ли он завершить свою великолепную карьеру тренера, заполучив Кубок, который ему так и не удалось выиграть?
Выходя на эту «великую сцену», было трудно сконцентрировать свое внимание. Болельщики вели себя шумно, но они были далеко. Брайан Клаф резво маршировал впереди нас, держа под руку Терри Венейблса.
Принц Чарльз пожал мне руку.
Газза похож на сумасшедшего.
Через две минуты после начала матча Гаскойн «вырубил» Гари Паркера ударом ногой в грудь, взяв на вооружение один из приемов кунг фу. Мы посмотрели на судью. Тщетно. Его глаза блестели. Как и у Гаскойна. Было видно, что он вышел из-под контроля. Маньяк. Сумасшедший. Через десять минут Гаскойн был на носилках. Гари Чарльз выбил мяч задолго до того, как к нему подоспел Гаскойн. В результате он травмировал себя самого. Как выяснилось позже, это повреждение крестообразных связок, которое он сам себе и нанес, также наложило отпечаток на всю карьеру Газзы — он уже больше не вышел на прежний уровень. Невероятно, но и на этот раз арбитр не наказал его за грубую игру против Чарльза!
Как всегда, Стюарт Пирс был великолепен. Когда Газза уходил в туннель, Пирс забил отличный гол со штрафного.
Мы вели в счете с преимуществом в один гол после первого тайма. Меня мучила моя лодыжка, но я не хотел признавать, что не смогу продержаться еще сорок пять минут. Вторая половина встречи была ужасна. В первом тайме Марк Кроссли спас ворота после одиннадцатиметрового в исполнении Гари Линекера. Но «Шпоры» давили на нас. Ответный гол был неизбежен. Так и случилось, и игра перешла в русло дополнительного времени.
Несмотря на больную лодыжку, я собрал все силы, но не мог толком помочь команде. Мои ноги устали от этого газона, болельщики оставались далеким пятном, создавая шумовой фон, в результате чего утратилась близкая с ними связь, характерная для обычных субботних матчей. Когда Дес Уокер забил автогол и подарил «Шпорам» победу, это казалось адекватным финалом кошмарного дня. Билеты, лодыжка, Газза, номер гостиницы с парнем, которого я выбил из состава! В раздевалке я был опустошен.
Я получил два урока от этого финала Кубка. Первый только усилил мое убеждение в том, что футбол прежде всего является командной игрой. То, как тренер «Шпор» Терри Венейблс реорганизовал свою команду после ухода Газзы, было весьма впечатляющим. Если бы Газза остался, мы бы могли его нейтрализовать, не оставив «Шпорам» ни единого шанса для угрозы нашим воротам. Однако соперник перестроил свои ряды и добился результата благодаря тому, что вся команда «Шпор» была лучше, чем сумма всех его отдельных слагаемых. Кроме того, я понял, насколько тебя могут отвлечь от футбола различные дела — в моем случае это были билеты. Мне понадобилось много времени, чтобы использовать эти уроки в жизни. Я также ощутил, насколько шумиха в прессе вокруг Кубка может засосать тебя, заставив забыть, что финал Кубка — это всего лишь очередной футбольный матч. Настоящим проигравшим в нашем случае был Пол Гаскойн, который пострадал за то, что хотел оправдать надежды прессы и вынести это тяжелое бремя на своих хрупких плечах.
Я знаю, что, несмотря на поражение «Фореста», этот опыт шел мне на пользу. Поражение на «Уэмбли» опустило меня с небес на грешную землю.
Сразу же после финала Кубка Англии я был призван в ряды сборной Ирландии, которая в товарищеском матче принимала сборную Чили на стадионе «Лэнсдаун Роуд». Это была моя первая встреча с Джеком Чарльтоном, или, как его называли, Большим Джеком, успехи которого со сборной Ирландии сделали из него национального героя. Я был рад, что меня позвали в сборную, но мое первое пребывание в команде не было чем-то запоминающимся. Ирландия не знала поражений на «Лэнсдаун Роуд» на протяжении пяти матчей. Чилийцы едва не прервали эту серию. Лишь гол Дэвида Келли за десять минут до конца встречи позволил нам завершить матч вничью. Мой вклад в игру команды нельзя было назвать особенным.
Подход Чарльтона к футболу резко отличался от того, который мы привыкли видеть в «Форесте». Игра в пас не стояла для него на первом месте. Он требовал, чтобы на каждом участке поля создавался численный перевес; он делал акцент на то, чтобы разоружить соперника, а не играть в созидательный футбол. Его тактика заключалась в том, чтобы забрасывать длинные мячи за спину защиты соперников, а затем бороться за них на чужой половине поля, где, надеялся он, мы сможем заставить их ошибаться. Подобный примитивный подход, исполнителями которого были несколько выдающихся игроков, помог сборной Ирландии к тому времени выйти на два крупных турнира — Евро-88 и Италия-90. «Дави их!» — таково было убеждение Джека. «Не ошибаться, не рисоваться на своей половине поля», — казалось, говорил он.
Точно не зная, чего от меня ждут, кроме физических усилий, которые я с радостью прилагал, я хотел понять, может ли Чарльтон предложить еще что-то, кроме своей «магической формулы». Время показало, что это был весь его ресурс тактических установок.
После успешного первого сезона Брайан Клаф предложил мне новый контракт, предусматривающий зарплату в 700 фунтов в неделю плюс 15 000 фунтов, которые выдавались при подписании соглашения.
В октябре я сыграл свой первый официальный матч за сборную Ирландии, которая в отборочной встрече чемпионата Европы играла со сборной Польши. Чтобы пробиться на Евро-92, была нужна победа. Ведя в счете 3:1, мы пропустили два гола в конце матча и подарили полякам очко, которое они, честно говоря, заслуживали. Матчи в сборной Ирландии были для меня довольно странными уроками.
В самих футбольных устоях Чарльтона крылось одно противоречие. С одной стороны, он требовал от нас, чтобы мы не теряли мяч, а с другой стороны, настаивал на том, чтобы мы играли в длинный пас, из-за чего большую часть игры мячом владел соперник. Его мысль заключалась в том, чтобы заставить соперника ошибаться. Идя вперед, прессингуя, мы не давали наладить ему свой собственный темп игры. Творческий подход к игре не входил в планы сборной Ирландии Чарльтона. Он не поощрял отклонения от его установки на игру. Всегда был риск, что ты можешь привести его в бешенство, если попытаешься сделать что-то оригинальное. Было ясно, что он не доверял даже самым лучшим игрокам в команде Ирландии и не позволял играть им в тот футбол, к которому они привыкли в своих клубах. Именно за это поплатились некоторые наши выдающиеся игроки, включая Лайама Брэйди и Ронни Уилана, чья карьера в сборной была завершена после того, как они попали в немилость к Чарльтону.
Нам требовалось время, чтобы привыкнуть к тому футболу, которого требовал от нас Чарльтон. Болельщики сборной Ирландии были великолепны как на домашних матчах, так и на выезде. Мы никогда не добивались больших успехов в футболе, поэтому им была необходима прежде всего хорошая игра, а не результат. И если быть до конца честным к Чарльтону, надо обязательно сказать, что мы добивались множества хороших результатов во встречах со странами, которые располагали большими футбольными ресурсами, чем Ирландия.
Чарльтон не верил в то, что мы имеем в своем составе высококлассных футболистов, которые не только могут сравняться в мастерстве с футболистами европейских команд, но и превзойти их в любом компоненте игры.
Мое восприятие футбола противоречило бытующему в Ирландии мнению о том, что Джек Чарльтон — это футбольный гений, который сумел на сто восемьдесят градусов изменить положение в сборной и добиться с ней хороших результатов, заставив футболистов изменить свое понимание игры.
Во втором сезоне с «Форестом» я дважды играл на «Уэмбли» — в финале «Зенит Дэйта Системс Кап» и «Рамбелоуз Кап» (Кубке лиги). Брайан Клаф подписал контракт с Тедди Шерингемом из «Миллуолла», добавив остроты нашим атакам.
«Рамбелоуз Кап» был важен для команд премьер-лиги. Я забил победный гол в дополнительное время в полуфинальном матче против «Тоттенхэма» на «Уайт Харт Лейн». С каждым матчем я чувствовал себя сильнее и более подготовленным в ходе своего второго сезона профессиональной карьеры. Теперь у меня была сложившаяся репутация, я был известен, и поэтому игроки соперника уделяли мне больше внимания. Я не переставал учиться. Как избавляться от опекуна, как контролировать ход игры, как выбирать время для забегов в штрафную соперника. Но, возможно, самое главное — из своих уроков я извлек то, что в каждой игре тебе необходимо выигрывать дуэль с соперником на твоем участке поля.
Мне повезло, что я попал в хорошую команду, которой неоценимую поддержку оказывал великий тренер. Стюарт Пирс, Дес Уокер, Найджел Клаф и Тедди Шерингем были высококлассными игроками. Было ясно, что, хотя нам трудно тягаться за чемпионство с ведущими клубами, включая «Ливерпуль», «Арсенал», «Манчестер Юнайтед» и «Лидс», мы можем играть с ними на одном уровне, когда в ударе. Однако в целом в сезоне «Форест» не имел возможности им адекватно противостоять.
