Потерянный парень

Кенни Моргансу не довелось стать одним из величайших имен в яркой истории «Манчестер Юнайтед». Пятнадцатилетний вингер, уроженец Суонси, был взят Бертом Уолли и Джимми Мерфи в молодежную команду «Юнайтед», где он стал капитаном, а через три года, в декабре 1957-го, всего за полтора месяца до мюнхенской трагедии, дебютировал в основном составе в матче с «Лестером». Оказавшись вместе с партнерами в Мюнхене, он еще не испытывал горечи поражения. Сегодня 67- летний Морганс вспоминает свои первые дни на «Олд Траффорд» и объясняет, почему Мюнхенская трагедия испортила карьеру некоторым из футболистов, кому посчастливилось выжить.

«Я дебютировал на «Олд Траффорд» в 18 лет в матче против «Лестера» вместе с Харри Греггом, который только что перешел в «Юнайтед» из «Донкастера». Основа играла не слишком удачно, так что Мэтт Басби внес некоторые изменения в состав. Он поставил Альберта Сканлона на левый фланг полузащиты, меня - на правый, а место в воротах занял Харри Грегг. Он был одним из лучших голкиперов в мире. Харри был хозяином в штрафной площади, забирал практически все мячи со штрафных, угловых и кроссов. На позиции левого защитника играл наш капитан Роджер Бирн, и он был настоящим капитаном! Он никогда не оставлял нас одних, всегда поддерживал и защищал перед Мэттом Басби, и когда он что-то говорил, мы выполняли это беспрекословно! На правом фланге обороны играл Билл Фолкс, а перед ним располагались, наверно, три лучших полузащитника в мире: Эдди Колман, Марк Джонс и Дункан Эдвардс. Я был справа, Бобби Чарльтон играл на позиции центрфорварда, хотя был всего на год меня старше, а были еще Томми Тейлор, Дэннис Вайоллет и Альберт Сканлон. Это была лучшая команда в мире, и вовсе не потому, что я там играл».

«Несколько лет назад мне было очень трудно вспоминать о Мюнхене, сейчас стало немного легче, потому что все хотят знать, что за команда погибла 51 год назад. Мы прилетели в Мюнхен из Белграда, где проводили ответный матч Кубка Чемпионов с югославской «Црвеной Звездой», для дозаправки. Погода была ужасной – шел сильный снег, было очень ветрено, я помню, как посмотрел в окно и увидел, что работники аэропорта счищают лед с крыльев самолета. Мы дважды пытались взлететь с обледенелой полосы. При первых двух попытках мы просто веселились. Думали, ну ладно, пойдем, выпьем еще по чашке кофе. Никто не думал о плохом, все шутили. Но когда мы в третий раз поднялись на борт, все вдруг затихли. Игроки поменялись местами. Те, кто сидел сзади, пересели вперед, и у всех было ощущение, что сейчас что-то произойдет. Я сидел в середине салона и смотрел в иллюминатор. Я был смертельно напуган. Помню, подумал: «Самолет набрал максимальную скорость, а мы еще не в воздухе». Последнее что я помню это удар в забор в конце взлетной полосы, после чего я потерял сознание. Примерно в 8 или 9 часов вечера двое немецких журналистов вернулись к сгоревшему самолету что-то поискать, и нашли меня. Я был последним, кого нашли живым. После того, как самолет врезался в забор, меня отбросило назад в багажное отделение, и я оказался под шасси. Они доставили меня в госпиталь, и я не приходил в себя до утра воскресенья. У меня были резаные раны головы и множественные ушибы. Я потерял большое количество крови».

«Я помню, что когда очнулся в воскресенье утром в палате рядом с Бобби Чарльтоном, Альбертом Сканлоном и Рейем Вудсом, нам дали завтрак и все вели себя очень тихо. Я подумал, что остальные ребята просто находятся в другой палате. Во второй половине дня ко мне пришел немецкий профессор, он сел возле меня, назвал мне имена погибших ребят и сказал, что те, кто находится в очень тяжелом состоянии, просто лежат этажом выше. Там были босс Мэтт Басби, Дункан Эдвардс и Джонни Берри, правый крайний нападающий, на позиции которого я играл. Положение их было тяжелым. Для меня слова доктора стали потрясением».

«Нельзя просто так взять и забыть подобные вещи. Когда мы все жили на базе, моя комната находилась на самом верху, поэтому каждый раз спускаясь и поднимаясь к себе, я встречался почти со всеми ребятами. Через две двери от меня жил Дункан Эдвардс, а через пять – Томми Тейлор. У меня была привычка каждое утро звать их на тренировку, и так продолжалось три месяца. Они были мне как братья и мне их очень не хватает».

«После аварии я вернулся к тренировкам вместе с Дэннисом Вайоллетом. До этого врачи запретили ему даже приближаться к мячу в течение года. Я просидел дома всю неделю, пытаясь хоть как-то справиться с шоком, когда пришел Джимми Мерфи и сказал мне, что я должен выйти на поле, потому что у него нет игроков, и в том числе вингеров. Я сыграл несколько матчей на пути к «Уэмбли» в Кубке Англии и в пятницу вечером мне сказали, что я включен в состав на финальную игру с «Болтоном», так что я был на седьмом небе от счастья. Я думал, что буду играть всем сердцем в память о моих погибших товарищах. Но перед выходом на поле Джимми Мерфи подошел ко мне и сказал, что не поставит меня в состав, потому что считает, что атмосфера для меня будет слишком тяжелой. Я был не очень доволен таким решением. Через четыре дня он поставил меня на игру с «Миланом» на «Олд Траффорд» в полуфинале Кубка Чемпионов и извинился за то, что я не попал в состав на финал кубка, потому что я мог бы выиграть тот матч для него. В тот вечер в матче против «Милана» я играл изо всех сил и был признан лучшим игроком встречи. А затем со мной что-то произошло - я больше не хотел играть в этом составе. Мне очень не хватало погибших ребят. Я вернулся домой в Суонси, так как тренер решил, что это поможет моей карьере – пройти весь путь сначала. Но моё сердце больше не лежало к игре».

«Когда мы лежали в Мюнхене в госпитале, и кто-то сказал, что мои товарищи погибли, а я еще жив, это была просто… очень странно. Они до сих пор стоят у меня перед глазами – эта прекрасная команда. Прежде чем я попал в основной состав, они уже играли с мадридским «Реалом» на «Олд Траффорд», они могли стать лучшей командой в мире. Говорят, Альфредо ди Стефано был лучшим центрфорвардом в мире, но никто не мог сравниться с Томми Тейлором. Был Пушкаш, но он не был также хорош, как Дункан Эдвардс. Дункан мог играть еще и на позиции левого инсайда. Он мог выступать еще лет 12, в 21 год он уже пять лет играл за «Юнайтед» и четыре года за сборную Англии. Все тогда говорили про Дженто, но Альберт Сканлон мог попасть мячом по летящему голубю. Они были превосходной командой».




Перевод: Павел Плауже / ManUtd.ru